Когда началась первая "чеченская" война, первыми из русских, кто поддержал чеченцев, были правозащитники. Они имели какие-то организационные структуры и отработанные методики давления на власть. Как ни странно, но их старые наивные методики тогда принесли некоторые результаты. Пресса была на стороне чеченцев. Но вместе со своей помощью они принесли в движение поддержки Ичкерии и свои старые, пришедшие еще из брежневских времен методы и стереотипы. В числе этих стереотипов можно назвать абсолютное неприятие насильственных методов борьбы и демонстративное законопослушание.

В первую войну весь этот арсенал, умноженный на усилия многих энтузиастов и усиленный существовавшими на тот момент относительными свободами в РФ, дал результат. Он сработал последний раз в истории. Но этот последний раз оказал гипнотическое влияние на новую волну правозащитников перестроечного призыва. Они увидели то, что было немыслимо для советского человека: власти прогнулись под давлением простых людей. Они увидели чудо и уверовали в то, что эти методы есть истина в самой последней инстанции, как это говорили старые правозащитники, уже успевшие стать живыми легендами. А что остается простому человеку, увидевшему чудо, кроме как веровать?

Во вторую войну власти исправили свои ошибки. Старые методы стали абсолютно бесполезны. Хотелось бы особо подчеркнуть, что слова "абсолютно бесполезно" тут никак нельзя путать со словами "крайне малоэффективно". Польза от старых методов не была мала. Она отсутствовала ПОЛНОСТЬЮ с самого начала войны. Но старая гвардия и новые рекруты догматично твердили: "Первое правило - ненасилие. Второе правило - законность. Третье правило - открытость (полное отсутствие секретной деятельности)". Это было как раз то, что нужно властям. Власти заранее знали все реакции правозащитников и полностью подготовились к игре на этом поле.

Есть веские основания полагать, что КГБ даже укрепил некоторые правозащитные структуры своими людьми и деньгами. Агентам, как это ни покажется странным, было приказано заниматься правозащитной и строго выполнять распоряжения правозащитного "начальства". А деньги были переправлены такими способами, что никто не смог бы отследить источник или что-то заподозрить. Старые правозащитники самоотверженно и с упорством, достойным лучшего применения, выполняли ту работу, которую могли выполнить только они, пользуясь своим авторитетом, нажитым годами правозащитной работы и отсидками в лагерях и страшных спецпсихтюрьмах. Они не давали силам протеста выйти за флажки ненасилия. Они шельмовали всякого, кто выражал сомнения в их доктрине. Это было в точности то, чего хотели власти. Правозащитное сообщество невольно и не сознавая того, стало не просто верным помощником КГБ, но его отделом, состоящим на довольствии и выполняющим для КГБ ту работу, которую никто кроме них не смог бы выполнить.

Многим нашим товарищам по борьбе из числа радикальных антисоветчиков часто приходилось спорить с представителями правозащитного лагеря. Многие из правозащитников соглашались со всеми нашими вводными утверждениями, но когда мы просили сделать из этих утверждений логичные и очевидные выводы, они теряли адекватность и как зомби твердили: "главное - ненасилие".

"Разорвать порочный круг насилия!" - стало одним из их главных лозунгов. Брызгая слюной, они доказывали, что чеченские моджахеды - якобы такие же преступники, насильники и бандиты, как и русские оккупанты в Чечне, - в частности, на том основании, что моджахеды тоже применяют "бессудные казни" к сотрудничающим с русскими коллаборационистам. Палачи-агрессоры и их вынужденные сопротивляться жертвы оказались у этих любителей ненасилия и справедливости поставленными на одну доску - вопреки очевидности и здравому смыслу.

До убийства Масхадова в течение многих лет второй войны правозащитники усердно и яростно пытались расколоть чеченское Сопротивление, противопоставить "хорошим", "проевропейским", "светским" Масхадову и Закаеву - "плохих" "террористов" и "ваххабитов" Басаева, Удугова и др. Точнее всего можно сказать, что они попросту спекулировали на имени и авторитете Масхадова, призывая его вступить в переговоры с кровавым военным преступником Путиным, и раскалывали силы чеченского Сопротивления в самой Чечне и по всему миру с таким усердием, как будто бы ФСБ им действительно за это платила. Знаменем своим многие из них сделали капитулянтский по сути план министра иностранных дел ЧРИ Ахмадова, где предлагалось абсолютно несбыточное (ибо возможное только с согласия Москвы) введение в ЧРИ европейских голубых касок, а также - самое главное - полное разоружение чеченских Вооруженных сил.

Это выглядит так же глупо, как человек, отстаивающий частный случай физических законов, описанный классической (ньютоновской) физикой, как догмат на все случаи жизни и на все времена, в то время как после прозрений Эйнштейна и создания атомной бомбы всем известно, что это только частный случай, который дает заведомо абсурдные результаты в случаях, рассматриваемых квантовой и релятивистской физикой. Это может быть заблуждением, пока на ошибку прямо не указали. Далее это может быть или глупостью, или сознательной деструктивной деятельностью, оплаченной из КГБ. Сегодня мы не можем обвинить в чем-то старых правозащитников, так как они вели себя достойно и попали в ловушку, выстроенную великими мастерами провокации. Каждый на их месте мог попасть в подобную неприятность. Но теперь, когда мы объяснили ситуацию, мы надеемся, что все правозащитники сделают правильные выводы, если, конечно, их не прельщает карьера офицеров КГБ.

Сим мы объявляем открытие новой эры правозащиты, в которой старые методы являются лишь частным случаем правозащиты. Правозащита глобальна, это защита прав людей. Методы и технологии не определяются этим термином. Поэтому, рассудив трезво, мы можем сказать, что сегодня самым надежным средством правозащиты является шестизарядный гранатомет, лучшим спутником правозащитника и гарантом личной неприкосновенности - автомат Калашникова. А самым выдающимся правозащитником нашего времени является герой Ичкерии Абдаллах Шамиль Абу Идрис (Басаев). Если бы не правозащитная деятельность его самого, его бойцов, и бойцов других подразделений ВС ЧРИ, то сегодня из чеченцев остались бы в живых только беженцы в странах Запада, да и тех уже массово выдавали бы в РФ на уничтожение в результате какого-нибудь (ново)ялтинского сговора. Если бы не самоотверженные правозащитные усилия моджахедов, то и русских правозащитников давно отправили бы в лагеря и стерли в лагерную пыль. Этим рыцарям чести и свободы мы обязаны теми жалкими остатками гражданских прав, которые еще не успело ликвидировать басманное правосудие.

В свете смены вех в правозащитном движении следует трезво рассмотреть действия Абдаллаха Шамиля (Басаева) в свете УК РФ. Это выглядит удивительно, так как Шамиль не обязан соблюдать русские законы, но он ни разу не преступил границ законности, установленных УК РФ. Все его действия не только не противоречат уголовному законодательству РФ, но явно направлены на борьбу с организованной преступностью, подавление террористической активности и охрану законных прав граждан.

После освобождения РФ от нацистского режима, денацификации общества и дезинтеграции империи власти свободной России должны будут наградить Басаева и его бойцов за самоотверженные усилия по поддержанию правопорядка и поставить им памятник где-нибудь в центре Москвы. На памятнике можно будет написать: "Борцам с преступностью за торжество законности из исламской бригады Шахидов "Риядус Салихьийн" от благодарных граждан России". Вот когда такой памятник будет стоять, можно будет говорить о том, что Россия отреклась от своего преступного прошлого и раскаялась в преступлениях имперских времен.

Олег Михилевич (член оргкомитета ОДИ)

Борис Стомахин (член оргкомитета ОДИ)

Татьяна Близнюк (Украина)

Владимир Пантелеев, политзаключенный 1970-76 гг., (Нижний Новгород, Россия)

Rafis Galimov

Viachaslau BORTNIK (Human Rights Defender, BELARUS)

Александр Вагнер

Александр Воронов

Отдел писем