Перспективы Исламской революции в Европе

Перспективы Исламской революции в Европе

Использование термина «исламская революция» по отношению к Европе может показаться не совсем адекватным. В силу устоявшихся стереотипов смысл понятия «революция» в сознании обывателя сводится к восстанию масс, победоносно смещающих действующий режим, ломая установленные им законы. В то время как правильное понимание этого термина заключается, скорее, в прорыве, резком эволюционном скачке динамики социальных или экономических отношений, для чего, собственно и требуется радикальная политическая встряска.

 

Революция 1905-1906 гг. в России не привела к свержению царизма и существовавшей экономической системы. Она не носила характер единого процесса, управляемого из центра. Несмотря на попытки большевиков возглавить революционное движение, оно осталось многополярным, наряду с РСДРП (б) серьезную роль в ней сыграли и анархисты, и эсеры. За исключением ряда городов (Чита, Красноярск, др.), не шла речь и о взятии власти.

 

Тем не менее, это была революция, ибо революционным был прорыв в динамике отношений низов и верхов. От ненависти и единоличного протеста, от бескровных стачек и агитации, антиправительственные (альтернативные действующему режиму) силы перешли к вооруженной борьбе, к отработке технологий полноценного противостояния власти. Борьба вышла из плоскости, контролируемой властями, подполье теперь било не там, где могло бить, а там, где считало нужным. Несмотря на то, что реальная власть революционных структур не была установлена на значительной территории, и не сумела продержаться более 75 дней (как в Красноярске), реальная власть царского правительства так же была нейтрализована и на значительной части империи не распространялась дальше зданий охранки, полицейских участков и казарм воинских частей.

 

Таким образом, отойдя от привычных стереотипов восприятия термина «революция», можно однозначно характеризовать происходящие в Европе процессы как революционные.

 

Вопрос остается лишь в том, насколько серьёзно эти революционные процессы увязаны с Исламом, и какая перспектива имеется у европейской интифады в обозримом будущем.

 

Участие в европейской интифаде именно выходцев из Магриба и чернокожего мусульманского населения, а так же активное моральное пособничество властям со стороны выходцев из Китая и стран Юго-Восточной Азии, чернокожих эмигрантов - немусульман, доказывают роль Ислама как фактора сплочения, как идеологию современного европейского нонконформизма, как противоядие против буржуазной, капиталистической лжи.

 

Западная пресса пытается сконцентрировать внимание на социальной основе восстания, выставляя участников интифады жертвами безработицы и расизма. Российская пресса ищет злокозненные интриги «международного терроризма», и изобличает «преступную сущность» Ислама и мусульман. И то и другое, в том или ином виде имеет место. Расизм во Франции, ксенофобия и дискриминация – это реальность; исламский фактор, который российская пропаганда пытается выставить как катализатор выступлений – очевиден.

 

Левые и правые в самой Европе спорят о причинах, побуждающих молодежь гетто выйти на улицы, выставляя как взаимоисключающие факторы социальную напряженность и дискриминацию с одной стороны и Ислам, как источник протеста и бунта с другой. В этом споре глубоко выражена сущность европейского секуляризма, его неспособность уяснить, что Ислам, будучи универсальной религией и идеей, способен вобрать в себя и социальный, и культурный, и религиозный, и смысловой, если угодно, протест.

 

«Арабы не хотят работать» - возмущаются французские буржуа и их русские единомышленники; им поддакивают духовно и культурно ассимилированные Западом несчастные манкурты из Азии и Тропической Африки, Новой Каледонии, Реюньона.

 

Не хотят. И не стоит этого стесняться и стыдиться. Никогда не было такого, что бы мусульманин выступил с протестом из-за низкого уровня жизни. Поэтому здесь левые ошибаются, сводя проблему к нехватке денег. Тех денег, что получают иммигранты на пособие по безработице, месяцами не видят миллионы мусульман Судана, Афганистана, и даже более благополучных – Ирана и Пакистана. Поэтому, дело не в деньгах.

 

Протест мусульман это не бунт издыхающего с голоду раба. Это протест против несправедливой системы тагута, уродующего человека, искажающего его сущность и тем самым оскорбляющей Аллаха

 

Современная Франция представляет собой государство-офис, а значит – государство – паразит, с соответствующей идеологией «среднего класса», менеджера, живущего в кредит. Его деятельность именуется экономикой постиндустриального общества. Это – капитализм в его завершающей национальной стадии, следом за которой предполагается торжество глобализма, с его отменой государства как социального института, вместе с общественной безопасностью и пенсионными фондами, с тотальным разделением человечества на касты господ и рабов, новых элоев и морлоков.

 

Столкнувшись с ростом социального протеста в Европе в первой половине XX века, капитализм, развязав две мировые войны, уложил в землю остатки наиболее пассионарной части европейского населения. Остатки, потому что основной процесс депопуляции Европы начался еще с эпохи наполеоновских войн и тогда же капитализм заложил основу будущего мирового рынка – мирового супермаркета, мира, служащего перемещению товаров. Вторая мировая война лишь завершила этот процесс. С её окончанием производство в массе своей было вынесено в страны т.н. «третьего мира», а Европа превращена в конгломерат государств-офисов, распределителей торговых потоков, бастион нового мирового порядка и военный филиал США в Евразии.

 

Идеология шакала-капиталиста, рвущего горло ближнему за право дорваться до самого жирного и сладкого кусочка, с середины XIX века вполне миролюбиво уживается с идеологией мещанина, рантье, откровенного паразита. С послевоенного периода ставка была сделана на мещанизацию всех граждан Франции и других европейских стран.

 

Именно поэтому, так же, как валом прут в Москву жители разоренных ею же областей и краев, в надежде найти там хоть какую-то работу, ухватить хоть какую-то крошку со стола жирующих паразитов, так и в Европу, превратившуюся в обитель мещан и международных шакалов, устремились жители деколонизованной Африки и Азии. Они, а главное - их потомки и составили костяк мусульманских общин Франции, Германии и других стран.

 

Те, кто получил гражданство, не умирают с голоду. Миллионы арабов и африканцев, малайцев, индонезийцев, мексиканцев оставшихся за бортом «цивилизованного мира», щедро оплачивают социальное пособие тех, кому посчастливилось стать гражданином Французской Республики. Расизм и ксенофобию в той же мере испытывают темнокожие немусульмане, старательно вписывающиеся в идеологию человеконенавистнического капитализма, готовые пройти все круги сатанинской соковыжималки за смутную перспективу «выбиться в люди», т.е. дорасти до низового менеджера и так же нещадно издеваться над тем, кто идет следом.

 

Неприятие этих правил игры, этого образа жизни, этих идей, неприятие осмысления жизни как цепи: дом – офис – бар - пара кружек пива, что бы снять стресс - случайный секс, что бы расслабиться – дом – сериал, ток-шоу или DVD-диск с порнографией – тяжелый сон на несвежей постели – и снова офис, накладные, корпоративные стандарты, тренинг-менеджеры, учащие, как надо выкачивать деньги из партнера или клиента, ругань директоров – и все это в лучшем случае, а в худшем – каторжный труд с целью доползти до этой ниши и вцепиться в неё зубами, подстегиваемый страхом упустить, потерять, быть вышвырнутым назад, в клоаку грызущих друг друга неудачников, открывает нам сущность интифады.

 

Её антимещанский, антибуржуазный, а потому иррациональный с точки зрения европейского мировоззрения характер подчеркивает исламскую сущность разворачивающейся в Европе революции. «Что им надо, - в ужасе лепечут перепуганные буржуа, - ведь у них есть квартиры... Они могут взять машину и холодильник в кредит. Мы готовы предоставить им кредит без первого взноса…»

 

Для некоторых обитателей российской провинции, рвущихся покорять столицу или ближайший областной центр, готовых браться за любую работу, терпеть любые унижения и издевательства, отдавать 80% зарплаты за комнату в бандитском районе Воронежа или Новосибирска, поведение восставших может показаться кощунством. Ведь многие сами вынуждены работать, не покладая рук во имя того, что во Франции новоиспеченный гражданин получает в виде пособия.

 

Такова психология среднестатистического российского обывателя, выхолощенная капиталистическим прессом за какие-то жалкие 15 лет. А мусульмане противостоят этой психологии полтора тысячелетия, не позволяя превратить себя в тех, кого еще свыше ста лет назад столь метко и четко описал персонаж гениального англичанина:

 

 «Все люди, жившие в этих домах, все эти жалкие канцелярские крысы ни на что не годны. У них нет мужества, нет гордости, они не умеют сильно желать. А без этого человек гроша ломаного не стоит. Они вечно торопятся на работу, - я видел их тысячи, с завтраком в кармане, они бегут как сумасшедшие, думая только о том, как бы попасть на поезд, в страхе, что их уволят, если они опоздают. Работают они, не вникая в дело; потом торопятся домой, боясь опоздать к обеду; вечером сидят дома, опасаясь ходить по глухим улицам; спят с женами, на которых женились не по любви, а потому, что у тех были деньжонки и они надеялись обеспечить свое жалкое существование. Жизнь их застрахована от несчастных случаев. А по воскресеньям они боятся погубить свою душу. Как будто ад создан для кроликов! Для таких людей марсиане будут сущими благодетелями. Чистые, просторные клетки, обильный корм, порядок и уход, никаких забот.

 

Пробегав на пустой желудок с недельку по полям и лугам, они сами придут и не огорчатся, когда их поймают. А немного спустя даже будут рады. Они будут удивляться, как это они раньше жили без марсиан. Представляю себе всех этих праздных гуляк, сутенеров и святош... Могу себе представить, - добавил он с какой-то мрачной усмешкой. - Среди них появятся разные направления, секты. Многое из того, что я видел раньше, я понял ясно только за эти последние дни. Найдется множество откормленных глупцов, которые просто примирятся со всем, другие же будут мучиться тем, что это несправедливо и что они должны что-нибудь предпринять.

 

Когда большинство людей испытывает потребность в каком-то деле, слабые и те, которые сами себя расслабляют бесконечными рассуждениями, выдумывают религию, бездеятельную и проповедующую смирение перед насилием, перед волей божьей. Вам, наверное, приходилось это наблюдать. Это скрытая трусость, бегство от дела. В этих клетках они будут набожно распевать псалмы и молитвы. А другие, не такие простаки, займутся - как это называется? – эротикой». (Г.Уэллс, «Война миров»).

 

Вот против чего направлен бунт мусульманской молодежи в самом сердце мира мещан и рантье, одного из самых прогрессивных социальных государств Европы, государства, некогда плюнувшего в лицо тиранам, но превратившееся в тиранию «золотого тельца».

 

«Ну, так почему же они не едут назад? – возмущаются рантье и будущие менеджеры из Новой Каледонии.

 

«Пусть уезжают в свою Африку! Обезьянам место на пальмах, а не в чудесном городе Париже», - в один голос верещат парижский рантье, манкурт-эмигрант с Реюньона (которому, невзирая на его жгучее желание стать «французом», так же, как «обезьяне», при случае проломят голову скинхеды), и невесть какое отношение к Франции имеющий российский обыватель, из числа тех, чье поведение на курортах Кипра и Анталии принято сравнивать даже не с обезьяньим…

 

Как будто не Европа, не Запад в целом превратили мир в единый молл, в рынок, стирающий границы, нивелирующий нации и культуры. Как будто весь мир не превращен в единую колониальную империю, в которой государство теряет всякий свой смысл, превращаясь в гражданскую администрацию транснациональных корпораций и мировых мафий. Будто не Запад втянул арабские, азиатские и африканские страны в свою чудовищную кастовую систему, где роль элоев и морлоков расписана на много веков перед, еще во времена первых колониальных экспедиций.

 

«Ранее мы говорили о возникновении … новых территорий, ожидавших своего завоевания (бывшие социалистические страны) и других, которые должны были быть повторно завоеваны «новым мировым порядком». Для достижения этого, финансовые центры развивают тройную стратегию преступления и дикости: разжигают «региональные войны» и «внутренние конфликты», капиталы движутся по новым путям накопления и огромные массы трудящихся перемещаются.

 

Результатом этой мировой захватнической войны является колоссальное вращение миллионов эмигрантов по всему миру. «Иностранцы» в мире «без границ»… миллионы людей, обреченных на преследования ксенофобов, постоянно ухудшающиеся условия работы, потерю культурной идентичности, полицейские репрессии, голод и смерть…

 

Под разными именами и при некоторых юридических различиях, разделяя между собой нищенское равенство, мигранты, беженцы или перемещённые всего мира являются «иностранцами» порой терпимыми, порой отвергаемыми. Кошмар эмиграции, каковы бы ни были порождающие её причины, продолжает кружиться и расти на поверхности планеты. Число людей, пребывающих в компетенции Высшей Комиссии Объединённых Наций по Делам Беженцев (ВКОНДБ) резко выросло от немногим более 2 миллионов в 1975 г. до более чем 27 миллионов в году 1995.

 

После ликвидации национальных границ (для товаров), глобализованный рынок организует мировую экономику: изучение и презентация товаров и услуг, так же как и их вращение и потребление продумываются в межконтинентальном масштабе. Для каждой из частей этого капиталистического процесса, «новый мировой порядок» организует перемещение специализированной и неспециализированной рабочей силы туда, где ему это необходимо.

 

Не имея ничего общего со «свободной конкуренцией», столь расхваленной неолиберализмом, рынки занятости всё больше и больше предопределяются миграционными потоками. В случае трудящихся специализированных, хотя их число и невелико в сравнении с общей мировой миграцией, эта «передача мозгов» очень важна для концентрации экономической и информационной власти. Тем не менее, будь то квалифицированные специалисты или же просто рабочие руки, миграционная политика неолиберализма ориентирована куда больше на дестабилизацию международного рынка труда, чем на сдерживание потоков иммиграции.

 

Четвёртая мировая война своим постоянным процессом разрушения / обезлюдения и восстановления/реорганизации вызывает перемещение миллионов людей. Их участью будут скитания со своим кошмаром за плечами, и для работающих других стран они станут непреходящей угрозой их трудовой стабильности, врагом, используемым для улучшения имиджа хозяев и неизменным поводом для оправдания расистского абсурда, поощряемого неолиберализмом». (Субкоманданте Маркос, «7 деталей мировой головоломки».

 

Таким образом возвращаться этим людям некуда. И незачем. Ибо продолжать блуждание по этому кругу, значит потакать системе мирового зла, значит провоцировать капитализм в форме господствующего глобализма на вовлечение новых и новых рабов ХХI века в чудовищную систему Новой Римской империи.

 

В середине 1920-х гг. в руководстве большевистской партии шла борьба относительно двух тактик дальнейшего развития мирового коммунистического движения – удар по Западу и сокрушение капитализма в его логове, или же построение социализма в отдельно взятой стране. Был взят курс на последнее, в результате чего СССР и его проект рухнул, и ушли в небытие как планы мировой революции, так и социализма в отдельно взятой стране. Безусловно, богоборческий характер советского режима и материалистический социализм рухнули бы в любом случае, такова природа любого тагута. Но могло статься так, что перед своим уходом в небытие коммунистический зверь нанес бы смертельную рану капитализму, и Мировая Исламская революция, сокрушение господства капиталистического сатанинского миропорядка в планетарном масштабе, стали бы реальностью много раньше.

 

Этого не произошло, но тем важнее сделать правильные выводы из учета истории прежних систем и учений, дерзнувших бросить вызов капитализму.

 

Без коренных изменений в центре мира неверия, в первую очередь в Западной Европе, любые радикальные революционные изменения на местах (в Азии, в Африке, и даже в Южной Европе) представляют собой лишь полумеру. Тотальное превосходство Запада в военной силе, привязанность мировой экономики к основным биржам, располагающимся далеко за пределами Исламского мира, способны нивелировать любой успех мусульман, способны навязать Исламскому миру свои правила игры, так или иначе, вовлечь мир Ислама в свою систему международных и экономических отношений.

 

Как Советский Союз, перейдя на конформизм в отношениях с Западом неизбежно деградировал в ординарную русскую империю (сталинщина), так и попытка воссоздания Халифата в условиях изоляционизма, рискует привести к торжеству или «новых мамлюков» в лице мубараков-хусейнов-каримовых или к торжеству монархических деспотий. (Однако Аллах, субханулла, знает лучше)

 

Поэтому Исламская революция в Европе выступает залогом победы Исламского мира в масштабах планеты, то есть не является капризом кучки фантазеров, а выступает обязательным условием изменения существующего миропорядка.

 

Западные журналисты пытаются смягчить исламский акцент в интифаде тем, что дескать большинство из участников восстания не владеют элементарными навыками любого мусульманина - не читают намаз и не посещают мечеть. Тем пристальнее и серьезнее должно быть внимание к событиям в Европе тех, кто видит в Исламе не просто религию предков и способ самоидентификации, своего рода духовную опору в неприятии мещанского буржуазного быта, а миссию человека в осуществление Божьего Замысла на Земле.

 

В Боснии и Косово Запад перехватил инициативу у мусульман, в результате чего к власти в обоих регионах пришли светские, проамериканские, националистические силы. В случае, если инициативу в антибуржуазном протесте в Европе перехватят левые, и возглавят процесс, исламское начало в интифаде сойдет на нет, а сама она выльется в некий протест системной оппозиции. Лишится её революционная составляющая, ситуация вновь войдет под контроль властей.

 

Речь не идет о сегодняшней интифаде. Более того, вряд ли сегодняшние процессы реально достигнут каких-нибудь серьезных результатов. Слишком несоизмеримы пока еще силы мусульманских пригородов и государства с его армией, жандармерией и полицией, с его масс-медиа, с той поддержкой, что оказывает государству общество менеджеров и рантье.

 

Но если отойти от дуалистического восприятия интифады и взглянуть на процесс с более широкого ракурса, то станет ясно, что государство в настоящий момент испытывает давление с двух сторон. Не только протест низов, но и тотальное наступление сил извне – уже упомянутого глобализма, с его стремлением к нивелировке всего и вся в пользу единой неолиберальной модели.

 

«Государство, в условиях неолиберализма, стремится к самосокращению до «необходимого минимума». Так называемое «государство-благодетель», не только превратилось в не более чем устаревший термин, но и продолжает избавляться от всего, что составляло его сущность и вскоре останется ни с чем.

 

В кабаре глобализации перед нами — «шоу» государства, исполняющего «танец на столе» и сбрасывающего с себя последние одежды, пока на нем не останется последнего необходимого элемента — репрессивных сил. Уничтожена его материальная база, аннулированы его возможности суверенитета и независимости, смазаны различия между политическими классами. Национальные государства более или менее быстро превращаются в обыкновенный аппарат «безопасности» мегапредприятий, которые возводит неолиберализм в ходе этой Четвёртой мировой войны.

 

Вместо того, чтобы направить общественные средства на социальные нужды, государства предпочитают улучшать состав, вооружение и подготовку своих репрессивных сил, с тем чтобы эффективно справиться с задачей, которую политика уже давно перестала выполнять — контроль над обществом» (Субкоманданте Маркос, «7 деталей мировой головоломки».

 

По мере того, как в интересах глабализованного капитала и мирового рынка, государства будут избавляться от «социального пакета», (а это неизбежный процесс), перспективы победы Исламской революции станут реальностью, ибо исчезнет такой важный компонент поддержки государства как мещане, существующие за счет льгот, оплачиваемых государством. Исчезнут пособия по безработице и сегодняшние участники интифады выйдут на улицы не только ради идейного протеста против мещанского обывательского ярма капитализма, но и подстегиваемые нуждой.

 

По мере торжества глобализма, ошметки Французской Республики, превратившейся в полицейский придаток ТНК все дальше и дальше будут уходить вглубь больших городов, туда, где светит неон и высятся многоэтажки офисов.

 

Сейчас полиция борется за контроль над гетто. ТНК этот контроль будет не нужен, и полиция уйдет оттуда навсегда.

 

По мере отмирания института государства и сосредоточения тотальной политической и экономической власти в руках корпораций и трестов, по мере ликвидации самого понятия гражданин и гражданское общество, становления их «ненужности» и «нерентабельности», исчезнет и необходимость в классическом взятии власти в государстве, формировании правительства и армии.

 

Отступая в районы служащих и рабочих-рабов ТНК, государство оставит после себя вакуум, и это вакуум будет заполнен Исламом, ибо он один будет в силах создать правильную организацию общества в покинутых государством территориях, не допустить их превращение в апокаллиптические картины будущего из дешевых американских боевиков – полисы для богатых, окруженные стеной и банды снующие вокруг.

 

Именно этот, последний вариант готовит для человечества глобализм. Именно в альтернативе такому хаосу глобализм, готовящийся к последнему рывку к мировому господству видит главную опасность.

 

Падение Французской Республики предрешено ходом Истории.

 

Участники европейской интифады противостоят, по сути своей, призракам, отжившим своё, персонажам, у которых нет будущего в завтрашнем дне.

 

Вопрос сводится к тому, сможет ли нынешняя генеральная репетиция глобальной схватки завтрашнего дня подготовить достойных бойцов для неё, преподать важные и полезные уроки, отработать необходимые технологии, выработать идеи.

 

Изучение интифады во Франции заслуживает не меньшего внимания чем на Ближнем Востоке, сама её суть столь же важна, ибо если на Ближнем Востоке Ислам противостоит духовному очагу Вселенского Зла, то во Франции, в Европе в целом, идет борьба за обладание этим миром в его материальной ипостаси.

 

Даниель-бек Туленков,

для «Кавказ-Центра»