Водка — на расстоянии вытянутой руки, бар заполнен музыкой, а в уши льются истории людей, сидящих за соседними столиками, повествует чешская газета «Respekt». В каком-то городе западного мира всё это не было бы чем-то исключительным. Но это Кабул.
«Меня действительно удивило, сколько здесь мест, куда можно зайти», — говорит американец, который не хочет, чтобы его имя было опубликовано. Ему подобных, американцев, британцев, итальянцев, восточных европейцев, в афганской столице тысячи, и все друг друга знают.
«Кабул для нас, иностранцев, самый большой пузырь, который я когда-либо видел», — улыбаясь, добавляет американец.
Однако обстановка в Кабуле перестала быть спокойной, потому что НАТО несколько месяцев назад стало передавать власть над городом в руки карзаевской «полиции» и армии, и этим пользуются талибы. Они нападают на иностранных кафиров, на только что открывшиеся рестораны с харамом, минируют обочины дорог, пишет «Respekt».
Поэтому некоторые международные оккупационные организации навязывают своим членам жёсткие правила передвижения по городу. Например, даже на нерабочий ужин необходимо идти в сопровождении официальной охраны, также им дают список заведений, куда можно заходить.
Большинство кафиров (опять же из-за безопасности) живут в том же здании, где и работают, и их перемещение по Кабулу ограничено несколькими сотнями квадратных метров.
«Афганистан для них проект: они приехали сюда заработать или сделать новую запись в резюме, афганцев они считают обслуживающим персоналом и не обращают внимания на то, что происходит за кулисами», — говорит американская журналистка Джин Маккензи (Jean MacKenzie).
За 10 лет кафиры и муртады построили в Кабуле множество ресторанов и баров, в которых распространяется алкоголь и проституция. Например, ресторан «L’Atmosphere». Внутри около камина сидят молодые кафиры и перебивают друг друга историями из своей жизни, все пьют пиво или вино. «L’Atmo» вскоре после начала оккупации ИЭА открыл один французский журналист, он здесь работает поваром.
«Но с улицы вообще не угадать, что тебя здесь ждёт. Как в большинстве случаев, снаружи ничего не говорит о том, что внутри ресторан, тем более французский. Что вы, видимо, в правильном месте, можно догадаться только по серьёзным лицам нескольких охранников-афганцев», — рассказывает «Respekt».
Муртады тщательно проверяют всех, желающих войти в злачное заведение. Оружию и мусульманам внутрь нельзя. Все острые предметы посетители обязаны оставить снаружи. Но когда распахиваются двери, посетитель попадает в пространство, которое на время перенесёт его в настоящий кафирский мир: банки пива, звуки музыкальных инструментов из колонок и т.д.
Адрес большинства аналогичных заведений — район Вазир Ахбар Хан, который от мусульман получил название Кафиристан.
«В целом неудивительно, что именно на этот район в сентябре талибы совершили нападение, и поэтому перед местными барами и ресторанами каждый вечер паркуются бронированные внедорожники „Toyota“, перед ними курят афганские водители и ждут, когда их шефы поговорят внутри», — пишет чешское издание.
А в итальянском ресторане «Boccaccio» официантками работают казашки и киргизки, которые любому желающему охотно предложат не только просто еду.
В заведение «Gandamack Lodge» главным образом приходят иностранные журналисты, шпионы, люди из христианских «благотворительных организаций», а в последнее время и муртады из различных ЧОПов. Заведение начинало работать вскоре после начала оккупации, руководит им Питер Джувенал (Peter Jouvenal), оператор «BBC».
В целом до последнего времени кафиры чувствовали себя в Кабуле достаточно вольготно. Один из западных журналистов со своими «кабульскими друзьями», иностранцами и местными создал «байкерский клуб», и за последние четыре года проехал 29 из 34 Вилаятов ИЭА под Гиндукушем. Но из-за ставшей в последнее время более опасной для кафиров обстановки в стране мотоциклы стоят в гараже.
«Мы ездили везде, даже в Кандагар, а теперь не можем практически никуда. На дорогах лежит взрывчатка, стало больше случаев похищения иностранцев. Сейчас самый неопределённый период за всё время, пока я здесь живу», — рассказывает один из журналистов.
