ХОЛОДНАЯ ВОЙНА. В феврале 2014 началась война...

8 августа 2015 в 12:30
ХОЛОДНАЯ ВОЙНА. В феврале 2014 началась война...

Прозападное московское агентство COLTA.RU опубликовало статью бывшего журналиста ВГТРК о начале Второй мировой Холодной Войны. Его статья была также перепечатана в английском переводе киевским телеканалом на Ukraine Today. Автор в частности пишет:

"Была летучка в феврале 2014 года, когда главный редактор сказал, что начинается Холодная Война. Не информационная, потому что про информационную все уже понимали, она началась гораздо раньше. А холодная. Он сказал, что наступила эпоха, по сравнению с которой 1970—1980-е — детский лепетю

Люди в топ-менеджменте были, безусловно, неглупые, поэтому все тонкие моменты они обсуждали в самом узком кругу, а не на больших редакционных летучках по 25—30 человек начальников отделов и подразделений. После пятничных летучек в Кремле руководители приезжали на канал, собирали самых приближенных и на двоих-троих проводили встречу.

Обозначали все акценты, после этого все спускалось рангом ниже. Политика канала была абсолютно непроницаемой, и это тоже часть Холодной Войны» — все было предельно закрыто, никаких открытых обсуждений.

«Хунта», «укропы», «бендеровцы» — это для ведущих, для тех, кто в кадре. Для них эти формулировки оттачивались на узких встречах. Я ни разу не слышал, чтобы они непосредственно звучали в их адрес из уст главного редактора. На редакционных летучках формулировалась повестка. Понятно, что если это Украина, то надо осветить максимально полно, по одному сюжету в день обязательно из Крыма, Донецка, Киева.

В марте 2014-го, после "референдума", было традиционное задание — из Крыма не меньше одного оригинального сюжета в день, можно больше. Каждый день надо было рассказывать, как Крым развивается, как процветают науки и ремесла, растет благосостояние и радость вновь обретенных граждан.

С какой стороны это освещать и давать ли точку зрения людей, которые недовольны, даже никто не обсуждал за ненадобностью, чтобы не тратить время. То же с корреспондентами. Они выполняли абсолютно техническую функцию подставки под микрофон — подойти к нужному спикеру, снять нужный стендап, произнести нужную информацию.

Все контролировалось в ручном режиме. Когда были первые минские встречи и шла речь, что будет какой-то мир, был запрет на использование слов «фашисты», «бендеровцы», «хунта».

Потом ситуация откатилась обратно, и все возобновилось. Когда Стрелков (он же рукопожатный «православный белый офицер» Гиркин, садист и убийца чеченских женщин - КЦ) начал захватывать города, ему предоставлялись все эфирные площадки, включали прямо и криво. Потом надо было его увести в тень, и мы просто перестали его так много показывать.

Пропагандистская машина стала приносить невероятные цифры на фоне этой войны — у «России 24» доли росли поступательно: в 1,5, в 2, в 3 раза по сравнению с довоенным временем.

Появилось сразу много стрингеров, которые трудились на нас, куча небольших продакшенов. Они делали видео, дурные с точки зрения качества: кто-то прислал 45-минутный фильм про ДНР, где ополченцы просто ходят туда-сюда, курят, какие-то маловразумительные лайвы, синхроны.

Абсолютно нулевой даже с точки зрения пропаганды, просто мутный формат а-ля плохое авторское кино. И это поставили в прайм и повторили четыре раза в выходные. Я спрашивал: «А зачем?» Мне ответили: «Старик, ты ничего не понимаешь, это собирает огромные цифры».

В отличие от грузинской войны, система была заточена идеально. Эта заточка делалась не за три дня и не за летучку. Неделями, месяцами, годами.

Уже никакой войны между каналами, то есть конкуренции, не существовало. Было распоряжение из администрации президента о том, что хватит мериться и показывать, кто тут более эксклюзивный.

В целом это был массированный поток. Все друг с другом в едином порыве обменивались всем — картинками, спикерами, передавали друг другу контакты. Все стало единым целым. Разные холдинги, разные акционеры, разные медиаструктуры. Появился общий пропагандистский организм.

На канале никаких дискуссий не возникало. В курилке были скорее эмоциональные выплески. И то только между людьми, которые друг другу относительно доверяли. Не все со всеми разговаривали. Была атмосфера недоверия — потенциально кто-нибудь мог донести".

Отдел мониторинга

Кавказ-Центр