Война с Грузией и последующее одностороннее признание Россией независимости грузинских автономий Южной Осетии и Абхазии стали не самыми первыми шагами чекистов к мобилизационной политике. Это, скорее, логическое развитие российского политического курса.

Последние два-три года страна публично испытывала новые модификации оружия, включая крылатые ракеты, возобновила полеты своей стратегической авиации близ территорий западных государств, ее военные и гражданские начальники все активнее упражнялись в мобилизационной риторике. Но военное присутствие за пределами страны и обилие врагов, которых Россия наживает себе нынешним внешнеполитическим курсом, неизбежно должно привести ее к радикальному перевооружению армии.

Армия, вооруженная не только советскими самолетами и танками, но и советскими имперскими идеями, материально явно отстает от амбициозных, геополитических задач, которые взялось решать российское руководство. И, если в начале XXI века российские руководители исповедуют те же истины, что русский самодержец Александр III в конце позапрошлого: «Во всем свете у нас только два верных союзника - наша армия и флот. Все остальные при первой возможности сами ополчатся против нас», - приоритетом экономической политики неизбежно должно стать ВПК.

Собственно говоря, Россия в советские времена практически постоянно существовала в условиях мобилизационной экономики, причем не только в период Второй мировой войны, но и в период войны «холодной» вплоть до самого распада СССР. В результате к моменту гибели советской империи едва ли не половина российской промышленности работала на «оборонку», а производить нормальные автомобили, одежду и даже кастрюли в Советском Союзе так и не научились.

Инновационный прорыв России к 2020 году, который описывался в пока не одобренной концепции развития этой страны, не был очевиден и без нынешнего политического курса. Теперь же становится совершенно очевидно, что этот прорыв государство даже не будет пытаться совершить - у страны, с точки зрения ее власти, просто другие приоритеты.

Военные технологии будут «секретить». Если же говорить об импорте инноваций (пусть с отставанием в сроках), то главными субъектами гражданской инновационной экономики являются как раз те самые страны Запада, с которыми Россия решила вступить в долговременную конфронтацию. Они и так не горели желанием помогать потенциальному конкуренту, а помогать потенциальному противнику не будут тем более.

В таких условиях оптимистичным сценарием можно считать невведение властями заградительных барьеров на пути импортных товаров. Ведь у отечественного гражданского производства, до сих пор не блещущего качеством, теперь едва ли появятся новые возможности для того, чтобы догнать и перегнать иностранных конкурентов. Россия опять будет соревноваться с развитыми странами преимущественно в качестве танков и самолетов.

А до гражданского сектора руки, видимо, дойдут не раньше, чем поменяется политика страны и будет объявлена новая конверсия. Демобилизация экономики без политической демобилизации невозможна в принципе. Об этом пишут российские СМИ.

КЦ