Лютый враг свободы слова, прожженный писака-имперец  Дмитрий Глуховский, который первый потребовал запрета в России романа доктора Геббельса 1929 года "Михаэль Фоорманн.

Германская судьба в дневниковых листках» рассказал о путинском режиме и посетовал на цензуру в отношении своих единомышленников. В интервью русскоговорящему отделу "Международного французского радио RFI" ненавистник свободного, недемократического слова и мысли в частности заявил:

"В России все принципиально важные темы замалчиваются государственной прессой или прессой, аффилированной с государством, которой обладают напрямую или через посредников крупные сырьевые производители и металлургические гиганты, которые связаны с Кремлем. Поэтому в России целый ряд важных тем табуирован, их обсуждение не допускается.  В сегодняшней России нет недостатка в  тревожных трендах.

Укреплением позиций Бога в нашей (чекистской - КЦ) стране занимаются заведомые безбожники – бывшие комсомольские вожаки, бывшие офицеры КГБ, которых учили к религии относиться сугубо прагматически, инструментально используя ее для подчинения и контроля за настроениями и умами населения.

То, что сейчас происходит с возрождением и укреплением религии в России, это очень циничная и очень просчитанная история. Речь идет об управлении сверху, там сидят большие политики, большие прагматики и достаточно жесткие циники. Они конвертируют свой капитал влияния на умы в конкретные блага: во все большее политическое влияние, в финансирование, в возврат недвижимости, которая была у РПЦ отобрана (отобрана недвижимость была совсем у другой церкви, а РПЦ -  сталинско-бериевский новодел 1943 года - КЦ), и в укрепление своих позиций как внутри страны, так и за рубежом.

Мы все еще говорим просто о тревожных трендах, которые подкрепляются рядом очень трагических событий – от смерти Политковской до исчезновений каких-то журналистов, до избыточно жестокого подавления прошлогодней демонстрации 6 мая (это единомышленники Глуховского - КЦ) в день инаугурации, до рассадки по тюрьмам совершенно случайных людей, пришедших на эти митинги.

Тренд тревожный. Тренд заключается в том, что государство подменяется коррупционной грибницей, которая в нем расцветает, как в стволе трухлявого дерева, и подменяет собой все государственные механизмы, действуя вместо него. С моей точки зрения, сейчас у власти в России оказались люди случайные, рандомные. Эти люди могли быть совершенно другими.

Понимая, насколько хрупко их положение, что они обязаны случайности и лояльности Путину, эти люди готовы на все, чтобы удержаться у власти. Они боятся за свое положение и чрезмерно нервно реагируют на любые признаки того, что они не понимают народ, что народ, который они оседлали, вдруг может взбрыкнуть и выкинуть их из седла. Поэтому  для них все средства для удержания власти будут хороши. Если нужно для этого закрыть границы, будут закрыты границы. Если нужна для этого полная отмена свободы слова, будет отменена свобода слова.

Конечно, им комфортнее существовать в условно демократическом государстве, в котором они могут ездить развлекаться в Куршевель, где они могут отправить своих детей учиться в Лондон, сами покупать себе дома в Майами и хранить свои деньги в Швейцарии.

Но если им придется выбирать между выживанием и закукливанием режима, то будет выбрано, разумеется, закукливание режима. Я думаю, что все эти ультраконсервативные законы бессмысленные, которые принимаются и которые совершенно не отражают ни потребностей российского общества, ни его состояния, принимаются как определенное предупреждение прогрессивной части общества и как реакция. Люди, находящиеся во властной элите готовы играть в мракобесие, чтобы остаться у власти.

Устойчивость современного российского режима в очень большой степени зависит от благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. На нас уже десять лет с неба падают бесплатные деньги. И, сгребая эти бесплатные деньги, кто угодно может, в общем, поддерживать определенную стабильность в государстве и обществе.

Этим бумажным ворохом просто затыкаются все щели, которые образуются в любой сфере – в социальной политике, в национальной политике. Непонятно, что делать с чеченцами? Кинем 3 миллиарда долларов, они сами как-нибудь управятся. Непонятно, что делать с пенсионерами? Кинем 5 миллиардов, они сами как-нибудь управятся. Непонятно, что делать с таджиками? Заткни тоже деньгами. А когда эти деньги кончатся? Все эти бреши могут быть заделаны деньгами только временно, и они, конечно, снова разверзнутся.

Есть часть людей, которые считают, что населению надо дать возможность выпустить пар, вместо того, чтобы закручивать крышку скороварки, которая стоит на огне, и ждать, пока она взорвется. Есть люди, которые мыслят более грубо и примитивно – люди из силового угла, которые считают, что любые проявления инакомыслия нужно просто подавлять, закручивать, завинчивать и упрятывать. Путин здесь занимает позицию модератора, который пытается, с одной стороны, равно удалить, с другой стороны, допустить к себе различные группы. Потому что, если он будет слишком зависим от одной из них, это пошатнет его собственную позицию.

Страна многонациональная, многокультурная, многоязычная. И если мы (чекисты-антипутинисты - КЦ) не хотим остаться в пределах России при Иване Калите (а что собственно тут плохого?; многие высокоразвитые страны Европы еще меньше - КЦ), то необходимо учитывать это. Надо балансировать, находить возможность договариваться с региональными элитами.

Путин относится к России как корпорации, которая находится в его собственном владении, где у него мажоритарный пакет. Он относится к этому так, что любой ценой удержаться на вершине и максимизировать прибыль компании и минимизировать ее издержки, одновременно максимизируя свой собственный капитал. Капитал конвертируется во власть, а власть – в капитал обратно", заявил враг свободы слова Глуховский.

Какая страна - такие и писатели.

Отдел мониторинга

Кавказ-Центр